Данный модуль является ресурсом для лекторов  

 

Экстерриториальное применение права на жизнь

 

Определения относительно того, нарушает ли смертельное применение силы право на жизнь, как правило, зависит от удовлетворения ряда критериев. Правовые сложности могут возникать в тех случаях, когда деятельность государства происходит за пределами его территории, при этом возникают сопутствующие вопросы - распространяется ли защита права человека на жизнь за пределами государства? Другими словами, может ли международное право в области права на жизнь применяться к практике одного государства на территории другого? 

Если рассматривать терминологию, используемую в основных международных договорах, то формулировка соответствующих международных и региональных инструментов отличается. Если Статья 2 (1) Международного пакта о гражданских и политических правах (МПГПП) предусматривает обязательства государства в области прав человека «на своей территории», то статья 1 ЕКПЧ относится к обеспечению прав «в пределах юрисдикции государства», а статья 1 Американской конвенции обязывает государства уважать и защищать права лиц, «находящихся под их юрисдикцией». Однако Африканская хартия не содержит какие-либо ссылки на территориальные или юрисдикционные ограничения. Несмотря на эти положения, ключевой вопрос заключается в том, распространяется ли юрисдикция государства за пределы национальных границ, когда речь идет о случаях связанный с международным терроризмом. Особенно это актуально в связи с практикой противодействия терроризму некоторых государств, которые целенаправленно убирают людей со своей территории в попытке также вывести их из своей правовой юрисдикции и сопутствующих обязательств в области прав человека.

В отношении экстерриториального применения права в области прав человека Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ), Межамериканский суд по правам человека (МАСПЧ) и Комитет по правам человека определили, что их соответствующие инструменты по правам человека могут применяться экстерриториально (Goldman, 2013, стр. 106). Интересно отметить, что Комитет по правам человека пришел к такому выводу, несмотря на указанную формулировку статьи 2 (1) МПГПП. Как отметил Goldman, эти «договорные органы, похоже, согласны с тем, что экстерриториальная юрисдикция в принципе применяется, когда государство осуществляет эффективный контроль над территорией и/или лицами».

Изучая идею эффективного контроля, Комитет в течение длительного времени истолковывал статью 2 таким образом. Например, в 1981 году Комитет постановил, что Уругвай допустил нарушение Пакта, когда его агенты действовали на территории Аргентины и Бразилии. В этом случае Комитет пришел к выводу о том, что «было бы необоснованно толковать обязанность [государства] согласно статье 2 Пакта таким образом, чтобы позволить государству-участнику совершать нарушения, которые он не мог бы совершить на своей территории» (CCPR/C/13/D/52/1979, п. 12.3). В дополнение к этому в Замечании общего порядка № 31 Комитет отметил, что обязанность государства-участника по обеспечению прав всех лиц на своей территории включает «любое лицо, находящееся под властью или эффективным контролем государства-участника, даже если оно не находится на территории государства-участника... Этот принцип применяется к тем, кто находится под властью или эффективным контролем сил государства-участника, действующих за пределами его территории» (CCPR/C/21/Rev.1/Add.13). Эта точка зрения была подтверждена Международным судом в деле о правовых последствиях строительства стены на оккупированной палестинской территории. После оценки travaux preparatoires и практики Комитета Суд убедился в том, что сфера применения Пакта распространяется на «действия, совершаемые государством при осуществлении своей юрисдикции за пределами собственной территории» (МС, 2004, п. 111).

ЕСПЧ давно подтвердила экстерриториальную сферу применения ЕКПЧ. В деле Кипр против Турциибыло установлено, что согласно статьи 1 Конвенции, стороны должны обеспечивать права и свободы всем в пределах юрисдикции государства, причем этот термин не ограничивается территориальными границами государства. Крайне важно, что «Договаривающиеся стороны обязаны обеспечивать указанные права и свободы всем лицам, находящимся под их фактической властью и ответственностью независимо от того, осуществляются ли эти властные полномочия на их территории или за рубежом» (1975). Однако, несмотря на эту первоначальную ясность, как утверждали Wallace и Mallory, последние решения ЕСПЧ внесли некоторую неопределенность в этот вопрос (Wallace and Mallory, 2016, стр. 5).

В качестве доказательства этой неопределенности можно привести дело Банковича, когда ЕСПЧ отклонился от своего подхода, которого он придерживался в более раннем прецедентном праве. Дело Банковича касалось права на жизнь жертв воздушных бомбардировок НАТО в Косово. Суд постановил, что в соответствии со статьей 1 ЕКПЧ юрисдикция является территориальным вопросом и что его предыдущие решения свидетельствуют о том, что он признает экстерриториальные акты как составляющие осуществление юрисдикции в исключительных обстоятельствах. Он заявил: 

Неспособность принять экстерриториальную юрисдикцию государств-ответчиков нарушила бы цель Конвенции по обеспечению общественного порядка, которая сама подчеркивает фактически региональное предназначение системы Конвенции. (...) Вкратце, Конвенция является многосторонним договором, действующим (...) в основном в региональном контексте и, в частности, в правовом пространстве (...) Договаривающихся государств. [Союзная Республика Югославия] однозначно не входит в это правовое пространство. Конвенция не предназначена для применения во всем мире, даже в отношении поведения Договаривающихся государств. Соответственно, до сих пор Суд полагался на желание избегать пробелов или вакуума в защите прав человека в пользу установления юрисдикции только тогда, когда рассматриваемая территория была территорией, которая для конкретных обстоятельств охватывалась бы Конвенцией (п. 80).

Это, по-видимому, ограничивает юрисдикцию Конвенции территориальными границами Совета Европы. Однако тогда Суд, по-видимому, отклонился от подхода в деле Банковича в делах Оджаланаи Исы. В деле Оджалана было определено, что Оджалан находился под «фактической властью турецких властей, а значит в пределах «юрисдикции» этого государства по смыслу статьи 1, даже несмотря на то, что Турция осуществляла свои полномочия за пределами своей территории» (2003, п. о 71). Схожее толкование, которое резонировало с решением Комитета по правам человека, было принято ЕСПЧ в деле Исы. Суд пояснил, что он считает, что подотчетность «проистекает из того факта, что статья 1 Конвенции не может толковаться таким образом, чтобы позволить государству-участнику совершать нарушения Конвенции на территории другого государства, которые бы оно не могло совершать на своей территории» (2004, п. 71). Затем Суд пришел к выводу, что противоречит выводам в деле Банкович. Он заявил, что не исключает «возможности того, что как следствие этих военных действий государство-ответчик может считаться временно осуществлявшим эффективную власть над определенной частью территории» (п. 74). Эта позиция была конкретизирована Судом, когда в деле Аль-Скейни он вновь повторил, что, когда представители государства осуществляют контроль и власть над отдельным лицом за пределами своей территории, в соответствии со статьей 1 оно обязано обеспечить защиту прав и свобод этого лица (2011, п. 149).

Поэтому, похоже, что ЕСПЧ принял более либеральный, всеобъемлющий подход в случаях, когда Договаривающаяся сторона удовлетворяет определенным критериям, таким как осуществление эффективного контроля над географическим районом, где происходит предполагаемое нарушение. Сравнительная юриспруденция межамериканской системы аналогичным образом свидетельствует о широком консенсусе относительно экстерриториального воздействия соответствующих договоров по правам человека. В начале следует отметить, что наибольшая часть прецедентного права в рамках межамериканской системы исходит от Комиссии, а не от МАСПЧ в связи с тем, что большинство дел связаны с США, которые еще не ратифицировали Американскую конвенцию. В деле Коард и др. против США Комиссия постановила, что, хотя юрисдикция обычно относится к лицу, находящемуся в пределах территориальных границ государства, она может при определенных обстоятельствах:

относиться к деяниям с экстерриториальным местоположением, где соответствующее лицо присутствует на территории одного государства, но находится под контролем другого государства, обычно – вследствие действия представителей последнего за границей. В принципе запрос касается не гражданства или присутствия предполагаемой жертвы в определенном географическом районе, а того, соблюдало ли государство в определенных обстоятельствах права лица, находящегося под его властью и контролем. (1999, п. 37). 

Поэтому очевидно, что формируется универсальное понимание, что международные и региональные системы прав человека имеют общий подход к экстерриториальности.

В отношении экстерриториального применения права на жизнь интерес представляет один вопрос, связанный с целенаправленными убийствами. Эта тема вызывает ряд сложных вопросов. Целенаправленные убийства не только ставят под вопрос права человека на жизнь, но также вызывают сложные вопросы касательно применения силы. Такое экстерриториальное применение силы обычно оправдывается государствами в условиях, когда террористы скрываются на территории другого государства, которое не желает или не может осуществить их арест. Однако возникли трудности, когда использование целенаправленных убийств воспринималось как носящие карательный характер или как превентивные меры, не имеющие однозначного определения, а не в качестве крайней меры для спасения невинных жизней, находящихся в непосредственной опасности (Комитет по правам человека CCPR/C/ISR/2001/2). Таким образом, похоже, что государства могут нацеливаться на отдельных лиц в других государствах только в тех случаях, когда угроза неизбежна, когда строго соблюдены принципы необходимости и соразмерности и убийство является последним средством. Еще одним осложняющим фактором является то, что государство должно осознавать, что оно не нарушает суверенитет и территориальную целостность другого государства в нарушение Статьи 2(4) Устава ООН. Следует отметить, что в отношении действий, предпринимаемых государствами по борьбе с терроризмом, Совет Безопасности в 2001 году четко заявил, что все такие действия должны соответствовать обязательствам государств по международному праву, что включает как международное гуманитарное право, так и международное право в области прав человека (Резолюция СБ ООН 1373 (2001)). Таким образом, это означает, что меры, принимаемые государствами, должны соответствовать правам человека на жизнь независимо от того, осуществляется ли эта деятельность на родине или за рубежом.

 
Далее
 Наверх